Ася Михайловна Сапир - Заслуженный учитель школы Российской Федерации.

Театральный лекторий

В те же самые годы, о которых я писала в предыдущей части, школа №130 прославилась и с другой стороны. Усилиями ряда словесников и преподавателя Театрального института Немченко Ларисы Давыдовны был создан Театральный лекторий.

Примерно раз в месяц Лариса Давыдовна в актовом зале школы читала лекции о современном театре.
Написала предыдущую фразу и вдруг поняла, что никакими словами не передать ни того энтузиазма, с каким она вела лекции, ни того отклика всегда переполненного актового зала, ни того эффекта - ближнего и отдалённого - от этих встреч с подлинным талантом.

Но сначала несколько слов о личности самого лектора. Очень подвижная и пластичная, живая и непосредственная, ироничная и восторженная, Лариса Давыдовна была непревзойдённым лектором, мгновенно устанавливавшим связь с аудиторией. Она явно была наделена талантом перевоплощения и подражания - актёрским талантом. Поэтому лекции не носили академического характера - они сопровождались показом. Да, да, именно показом. Она проигрывала все роли, о которых говорила. Все, с кем мне пришлось говорить о ней в эти дни, когда я решила писать о её детище, вспоминали, как сцена за сценой перед нами прошёл только что поставленный в Большом драматическом театре Товстоногова спектакль “Горе от ума”. Она играла за всех, она была и универсальным актёром, и режиссёром, и лектором в одно и то же время. И мы видели и слышали этого Чацкого, только вернувшегося из-за границы и бегущего по анфиладе комнат, торопясь увидеть Софью после трёхлетней разлуки. И Чацкий и остальные сходили со страниц учебником и обретали плоть и кровь.

Много позднее, увидев этот спектакль в записи, я пережила его как уже пережитое. Таково был искусство Ларисы Давыдовны как лектора, что увиденное воочию вполне соотносилось с пережитым во время её показа и рассказа.

Но это была лишь одна грань лектория. Её лекции всегда предшествовали просмотру спектакля в одном из театров Свердловска - Драматического, Оперного, ТЮЗа или Кукольного.

Она учила воспринимать театральное искусство, видеть особенности драматургического языка, особенности построения спектакля.

Благодаря её энтузиазму мы близко познакомились со свердловскими театрами, с лучшими постановками того времени. А надо сказать, что в ту пору в названных выше театрах работали ныне всемирно известные театральные деятели - артисты и режиссёры.

Она привела нас на камерный спектакль (он был поставлен в малом репетиционном зале прежнего Драматического театра) “Записки сумасшедшего”. Это был Театр одного актёра, им был Николай Коляда. Помнится совершенно завораживающее воздействие его игры и его голоса. Необычным было и отсутствие расстояния между нами, зрителями, и несчастным, так что казалось, что происходящее “там” происходит “здесь”, и такой болью отдавался его голос: ”Матушка! пожалей о своём больном дитятке!”

Впоследствии мы часто посещали спектакли с участием Н.Коляды, тогда артиста Драмы, а сегодня автора единственной в стране авторской драматургической школы ”Коляда - театр”.

Мы были постоянными зрителями тогдашнего ТЮЗа - театра новаторского, уже заявившего о себе своими классическими спектаклями “Доходное место” Островского и “Недоросль” Фонвизина. В ТЮЗе работал в ту пору Астрахан Дмитрий Хананович (в 1981-1987 г.г. его главный режиссёр) - сегодня один из ярки х представителей современного российского кино.

Классические спектакли в его постановке звучали очень современно и актуально. А споры вокруг них - в стенах самого ТЮЗа, на страницах газет и на радио - отражали своеобразие времени на пороге тектонических сдвигов. И благодаря энтузиазму Л.Д. Немченко учащиеся-старшеклассники включались в эти споры, проникаясь драматизмом своего времени.

Она же познакомила нас со “свердловским феноменом” - режиссёром Свердловского Академического театра оперы и балета (1980 - 1991 г.г.) - Тителем Александром Борисовичем. Никто из нас, тогдашних слушателей школьного Театрального лектория, не мог предположить, что смотрит спектакли режиссёра, который вскоре обретёт мировое признание как оперный режиссёр. Мы слушали эти спектакли (“Борис Годунов”, “Ночь перед рождеством”, “Сила судьбы”, “Обручение в монастыре” и др.) и благодаря Ларисе Давыдовне проникали в сущность понятия “современное оперное искусство”.

Но самой большой любовью Ларисы Давыдовны было драматическое искусство. И самыми запомнившимися были лекции-показы именно этого рода искусства.

Я уже упоминала, что актовый зал школы всегда был полон (мой муж как-то заметил, что по опустевшим улицам района, прилегающего к школе, можно было безошибочно определить, что сегодня в школе №130 лекторий. Кстати, мы никогда не спрашивали приходящих, из нашей ли они школы). И я задаюсь вопросом, почему её лекции пользовались таким успехом. Да, она обладала несомненным талантом лектора и талантом артистическим. Да, содержание лекций о современном искусстве было очень интересным, а изложение - увлекательным. Да, она сама, человек увлечённый, увлекалась в процессе лекций и, чувствуя одобрение и заинтересованность слушателя, заставляла его пережить катарсис так, как будто он в самом деле увидел этот спектакль.

Но главное всё же было в другом. Она разговаривала со слушателем о наболевшем, разговаривала доверительно и прямо, откровенно и искренне. Я уже говорила в первой части воспоминаний, что подобный разговор на уроках литературы - без лжи и приукрашивания действительности - изменил не только характер взаимоотношений между учениками и учителем, но и изменил отношение к самой литературе.

На лекциях Ларисы Давыдовны происходило нечто подобное. Старшеклассники отзывались на интонацию доверия, разговора с ними, как со взрослыми, разговора, в котором не только они - ребята ищут истину, но вместе с ними ищет её и их старший товарищ. Вот это - товарищество без панибратства - и привлекало в ней, привлекало в Театральном лектории.

И самим старшеклассникам уже хотелось попробовать свои силы в постановке спектаклей, хотелось сыграть в них.

Помню спектакль по пьесе В. Маяковского “Баня”, и поставленный, и сыгранный, и оформленный силами фактически одного класса - тогда 9”Г” (а может быть, уже 10-го). Этот класс мне пришлось взять в середине года, ввиду того, что на каникулах их покинула учитель литературы.

Класс казался мне дополнительной нагрузкой, и примирилась я со своей неожиданной ролью на том самом уроке, на котором впервые отвечал Сергей Пургин. Он был надеждой классного руководителя - преподавателя физики, прочившей ему успешную карьеру физика-теоретика. Он стал доктором философских наук (сфера его интересов - эстетика). Думается, гуманитарная составляющая тогдашнего существования школы, в том числе и Театральный лекторий, участие в спектакле, непосредственное участие в экспериментальных уроках литературы (опробирование метода индивидуальных опережающих заданий) - всё это сыграло роль в выборе им жизненного пути.

В том спектакле он сыграл небольшую роль Велосипедкина. Но дело не в масштабах роли и, в конечном счёте, не в самой игре, а в том, что учащиеся ощущали необходимость гуманитарного образования. Они не противопоставляли эту сторону образования и математику и физику. Не делили уроки на нужные и ненужные. И получали они не обуженное во всех смыслах образование, подчинённое узко понятой жизненной цели, а широкое. И это было не просто образование, а развитие в подлинном смысле этого слова.

Вот одно из воспоминаний слушательницы данного лектория выпускницы школы № 130 Федотовой Натальи, которая сейчас живёт в Подмосковье, работает в Москве по специальности не гуманитарной - она экономист: "А я помню лекции об истории театра Ларисы Давыдовны. Я слушала их, открыв рот. Она меня просто потрясла тогда. Юношеские впечатления очень сильные и оставляют след в душе на всю жизнь".

Думается, что опыт подобного лектория, независимо от выбора жизненного пути, - это событие, памятное надолго, возможно, навсегда.